Искусство машинного века

Джозеф Стелла был с точки зрения стиля скорее кубофутуристом, чем прецизионистом, но искусство машинного века отчетливо дает о себе знать, например, в его картине «Говорящий Нью- Йорк: голос города», состоящей из пяти более чем двухметровых частей. Стелла как бы объезжает Нью-Йорк: первая и вторая части слева называются, соответственно, «Порт (Гавань, Бэттери)» и «Белый путь I» (большие авеню Манхэттена как современный Млечный Путь); правые (четвертая и пятая) части — это «Белый путь » (отдельная ода Бродвею) и «Мост» (излюбленный мотив художника: с его «Бруклинским мостом»); центральная часть, возвышающаяся над остальными, носит название «Небоскребы (Челн)» и представляет остров Манхэттен как огромный светящийся корабль среди ночного моря. Стелла применяет в живописи вариант поэтического олицетворения — обращения к неодушевленному предмету как к человеку (этот троп в изобилии присутствует в поэме Крейна).

Подобно тому как экспрессионист Франц Марк поступал с природой, Стелла при помощи кубофутуристической линии одухотворяет город, наделяя его «голосом» и делая даже чем-то большим, чем человек. Вслед за Крейном он видит в Нью-Йорке «апофеоз новой цивилизации» с мостом в роли «храма»: картина выглядит как своего рода новый алтарь, а город предстает в ней храмом с небоскребами, мостами и авеню вместо колонн, сводов и нефов.

Хотите открыть кредитную карту? Оставьте заявку на webcards.su и она будет готова в кратчайший срок.

В Баухаусе машина противопоставлялась церкви. Генри Адамс в своем «Воспитании» (1900) противопоставлял друг другу динамо-машину и Богоматерь как эмблемы совершенно разных эпох. Теперь, однако, эти оппозиции смешались. Машинный век идет на пари: он берется утверждать, что духовная (или, во всяком случае, лирическая) субъективность может быть реализована не в противопоставлении машине или городу (как полагали экспрессионисты), а с их помощью. Американский образ метрополиса расходится с европейским взглядом, выраженным, в частности, Георгом Зиммелем, для которого средством защиты субъекта от потрясении городской! жизни служит чувство пресыщенности. Стелла и Крейн призывают к воодушевленному приятию города. Однако это приятие, которое Стелла, опять-таки вслед за Крейном, мыслит одновременно в сексуальном и религиозном ключе, превышает, судя как но «Мосту», так и по «Говорящему Нью- Йорку», одинаково сверхнапряженным, возможности человека.